ВОРОНЕЖСКАЯ КРЕПОСТЬ — СТОЛИЦА ДОНСКИХ КАЗАКОВ

Дабы пресечь татарских орд свирепость’ Святую Русь от недруга сберечь,

Царь повелел рубить на взгорье крепость И оную Воронежем наречь…

А. Жигулин

Разгром. татарских войск ‘в 1480 год^у на реке Угре («стояние на Угре») привел к окончательному паде­нию власти Золотой Орды над Русью. После смерти Ахмедхана его преемники, так называемые Ахматовы дети, навели (упорную борьбу за сферы влияния с. крымскими властителями.

Летом 1500 года 20-тысячная орда Ших-Ахмеда перекочевала к Дону и остановилась против устья Ти­хой Сосны. Здесь состоялся пятидневный )бой! с крым­скими татарами хана (Менгли-Гирея. Предвидя воз­можность поражения, хан за’просил помощи у Ивана III, но московский князь.’не успел прислать подмогу союзнику, и Менгл’и-Гирей отошел в «(поле».

К осени того же года Ших-Ахмед с 60-тысячным войском начал поход с ‘намерением ‘прорваться на Крымский полуостров, но не смог одолеть Перекоп и зазимовал под Киевом. Весь 1501 год прошел в мелких Стычках с отрядами русских и ордой крымского ха’на. «Лишь летом 1502 года «… царь Менгли-Гирей Шиг-Ах — доета царя прогонил и Орд[у его и улуїсьі {взял», -— со­общал русский посол из Крыма.

Обстановка на «поле» — стала более >или менее ста­бильной. С 1496 года пределы воронежского края перешли под руку московского царя, и он вниматель­но следил за его заселением.

В Связи с начавшейся колонизацией Дона беглыми из Рязани и других. русских городов Иван III в 1502 году давал сестре, рязанской княжне, строгий наказ: «А лутших бы, еси людей и середніх и черных торго­вых на Дон не отпущала ни одного человека… А ос­лушается кто и пойдет самодурью на Дон в молодче — ство[38], их бы ты, Аграфена, велела казниоъ, вдовьим да женским делом :не — отпираясь».

Жестокие меры великого князя шротиів ухода лю­дей в казаки [39] не останавливали беглецов. Поэтому fв XV веке на. реках Воронеж, Усмань, Девида, Битюг, Хо’пер шее чаще стали появляться ухожь»и места рус­ских людей. Дорога — от ус’ть-Воро’нежа до Рязани и Мо­сквы «была* проторена не только лаптями ‘простых лю­дей, но и ^посольськими караванами.

Леном 1501 года :с царским послом А. Кутузовым рекой Доном в «судах шли купцы из Москвы, Твери, Коломны. Везли они товар до Азо’ва. 1 сентября «на усть .Воронеже их пограбили татары азовские». Когда эта весть іпо дипломатическим каналам дошла до ту­рецкого султана, о>н приказал, чтобы ««впредь было воз­можно послами сноситься, а торговым людям ездить по обе стороны».

Донские казаки укрывались от іта‘тарских отрядо, в в леса’х,, расположенных на территории Червленого Яра, а также в воронежских лесах, и при необходимо­сти нападали на врага, истребляя его. Ведя холостую жи’знь, переходили они с моста на место, .спускаясь іпо Дону все ниже, о’сваивая новые земли. Частенько их городки и Зимовища разрушали татары, но казаки упрямо обживали край. «Пускай іпламя ‘набегов, — твердили они, — сожжет городки — нащи, через неделю заплетем новые плетни, набьем — их землею, покроем из­бы, и городок го’тов; скорее враг уста’нет сжигать на­ши жилища, нежели мы возобновлять их».

Еще до присоединения Рязанского княжества к Мо­скве великий князь Иван Васильевич (Иван Jill) уже владел многими местами по левую сторону Дона и по реке Воронежу. Это видно из договорной грамоты 1496 года, где он писал: -«А что моя мордва деленая с вотчинами во Дне, и в Карабутинском уезде борт­ники о оброки, и 1в Пластиноіве,- и їв Бавыкине, и в Во — ронежи…». Но не только брод ники и рыболовы про­живали аз Воронеже. На устье Воронежа казаки под­жидали турецких и крымских пасло’в. Здесь их встре­чали и провожали до Москвы. «А как Ала. коз прислал грамоту, что уже из Азова пошел, то великий князь против его послал полк людей »беречи его на Воронеж, й *как пришел на Воронеж, *и они под него дали подво­ды и привезли его со ‘всем на Москву», — сообщалось в 1502 году в одной из грамот. О таких встречах и про­ходах ‘на Воронеже упоминалось. в документах 1514, 1517 и последующих лет. В <1514 году произошел курь­езный случай. Русский посланник М. Алексеев с ту­рецким поюлом Дамалом Федоритом, греком по проис­хождению, из Азо’ва тышел, ‘не да;в о себе весть. По до­роге они утомились л/ остановились в пути «от ЗИсмани пять іверст от сю сторону Воронежа» івозле «черной воды». Там их ‘встретили рязанские люди бортники •Да’выдко и Сухово, которые .приютили их, обогрелді, накормили. Узнав об этом, великий князь московский ’Приказал Семену Курбскому, ря’за’нскому князю, встре­тить >их и препроводить їв столицу.

Русские посланники внимательно следцли за опо­лем». Так, ‘в мае ’1515 года посол Василий Короб’оїв доносил из Азова, что «царевичи крымские с людьми… отоя’т под "Черным лесом и хотят идти на твои госуда­ревы окраины». Черный лес — (Приметный ориентир, находился он недалеко от Воро’нежа (отсюда начинал свой поход и ха’н Батый). Мухаммед-Гирей ‘ постоял здёсь, но против русских ;не пошел, а. двинулся против ногаев. На следующий год обстановка, в «поле» стала сложней. Мелкие отряды татар ‘просачивались на Ря­зань, Мещеру, Беле)в и другие города, грабили и разо­ряли их.

Весной Д517 года, к турецкому султану с грамотой послан («сы’н боярский Мйтя Бык Степанова сын ря­занца». Ему было велёно идти Доном, {встретить посла, проводить его до устья Воронежа. Отсюда под надеж­ной охраной его отвели до Москвы. Посла Митя встре­тил, проводил, «но до Азова ‘сам добраться не •смог: его убили татары.

Дабы обезопасить этот путь, в 1521 году по’слу Третьяку Губину, едущему в Турцию, дали наказ — договориться ‘с татарами, «как поіслам и гостям от обеих сторон ‘по Дону безстрашно ходить». Предлага­лось устроить заставу на уатье Медведицы или Хопра, куда бы доставлялись речными судами послы, кото­рые затем сопровождались бы конной стражей. Сви­детельством подобной заинтересованности явилось и (письмо азовского правителя кади Юсуфа от 2 а’вгуста 1521 года >«А ныне как дывендикерь сюды — нам три судна прислал, а в них двёсти человек, и штоб тем Судам иітти да в Воронеже, быти, пригожели, прибыток в том есть ли, о том бы ес’и иам ведомо учинил; и та! мо шед наши суды зазимуют». Ответа на это предложение не последовало, ибо (прибывший с Губиным посол из Турции Скиндер домой отправлен в 1524 году не До­ном, а через Путивль. На Дону этот посол ‘планировал подыскать место для города, что было явно невыгодно Лля русского правительства, ибо в устье Воробежа к (тому времени проживала солидная казачья вольни­ца. Она занимала удобное стратегическое положение.

В другой грамоте этого татарского Князя сообща­лось царю, что ногайские татары частенько приезжали в Воронеж торговать, а историк Е. А. Болховитинов подчеркивал, что Воронеж в ту пору был [торговым пограничным местом, где івраждуклцие Стороны ‘вели взаимовыгодную торговлю. По поводу нарушений пра­вил торговли кади. Юсуф жаловался Ивану IV в 1549 году: «Люди наши исторговав в Руси, назад шли и ‘на Воронеже твои люди — Сарыазманом зовут >— разбойник твой пришел и шзял их». Далее Юсуф упра­шивал царя: «Некто ‘Сары-А’зман, холоп ївой, на Дону в трех или четыре’х места города построил и наших послов, которые к тебе ходят и от тебя возвращают­ся, стережет и убивает. Если желаешь с нами быть в братском согласии и дружбе, то сведи их оіттуда». Историк донского казачества В. іСухоруков полагал, что Сары-Азман [40] был обрусевший татарин, казако­вавший в устье Воронежа. Другой іисторик ка’зачества, Е. Савельеве, отмечал, что .«сарыазман» 1— персидское слово, означающее удальцы, каковыми назывались во­ронежские казаки.

Немецкий поісол :Сигизмунд Герберштейн в своем сочине’ни’и ‘«Записки о Московских делах» сообщал, что русский царь, охраняя южные границы страны, «…каждый. год обычно с. тавит караулы в местностях около Тан а ид а и Оки в количестве двадцати ‘тысяч человек для обуздания набегов татар». Русские сторо­жевые станицы и дозоры порой располагались даже в apex — четырех днях пути от Азоіва.

Русский посол Петр Тургенев, находившийся в 1551 году в татарских улусах, читал письмо турецкого султана ногайскому князю, в котором, тот подговари­вая его к воине проти’в Ивана IV, писал: «От ‘него и мне обида великая, *поле все, да и реки у. меня ‘пооты — мал, да; ‘и Дон у меня отнял, да и — Азов. город упуст у меня доспел, пооты’мал всю. волю їв Азове: казаки его. с Азова ©брок ем, лют и ‘воды из Дона пить не дадут».

Весной |1’554 года речными ‘судами и ‘пешей ратью по Волге Иван Грозный направил войско к Астрахани, желая захватить ее. ‘В районе Переволочной к ним присоединилась донские походные атаманы Федор Павлов, Андрей Шадра, (и Ляїїун. Татарский хан Я’м- гіурчий был изгнан *из Астрахани. В 1555 году он при­звал в помощь крымцев и ногайцев и попытал’ся (вер­нуть город. Узнав об этом, донской ‘голова Ляпун явился под стены Астрахани, навел ужас на них, разогнал их улусы. На место Ямгурчия царь поставил ногайского мурзу Дербыша, но [тот попытался изме­нить России. Донские атаманы Павлов и Ляпун Ъновь пришли под стены Астрахани. В 1556 году атаман іЛяпун * и его казаки проявил, и чудеса храбрости и ге­роизма, заставив Дербыша ібежать їв 1557 году в Азов.

Донское казачество обретало силу, прочно стано­вилось ‘на ноги. В своей дипломатической борьбе царь, умело использовал. их мощь. На іних он возлагал сто­рожевую и разведывательную службу їв «поле», охрану границ от набегов [татар, сопровождение различных ■послов до ;устья Дона. На •границе с «поле’м» была создана мощная укрепленная линия, сочетающая кре­пости-города с подвиж’ньїміи сторожевыми станицами и засеками. У засек стояли дозорные посты (как пра­вило, они сидели на высоких деревьях и наблюдали за полем). Дозорным вменялось «по вестем на засеке от поля н больших деревьях держать кузов по прежнему и ‘со смолою, и, смотря ’по вестем, велеть кузова… за­жигать, чтобы © подлесных селах и деревнях про при — ‘хоы воинских людей было ведо’мо». Между ‘наблюдате­лям!» л дозорными станицами лоддержйвалась по­стоянная конная Связь.

Присоединением в 1552 году Казанского царства, а в -1556 тоду Астрахани русский царь івошел в кон­фликт с турецким султаном. Совместно с крымскими и ногайскими татарами в 1569 году турки предприняли поход на Астрахань, пытаюсь возвратить ее..На помощь к русским из Запорожской Сечи прибыл отряд в 5 ты­сяч казаков под руководством гетмана Михаила •Вишневецкого ‘(легендарноґо Байды). В бою под •Астраханью приняли участие и донские казаки. Соеди­ненные силы турок были разбиты и бежали. Запорож­цы остались на Дону, построив їв 60 верстах от Азова казацкий городок. То (был город Раздоры (по образцу Леоша на острове Хортица на Днепре. Донской кош «располагался на острове против устья (Северского Донца). і

В знак этой блистательной победы над зойскамк турецкого султана в 1570 году Два! н Грозный офи­циально приз’нал вооруженные с’илы Войска Донского

Г— ——————

г * Донской атаман Ляпун — родом из Рязани, потомок меньшого брата Александра Невского. Из этого же рода проис­ходил рязанец Прокопий Петрович Ляпунов, участник борьбы Ч поляками в период Смутного времени.

и стал постоянно опираться на них, привлекая даже к военным действиям в Ли(вонии.

В первой половине XVI века приходы татар на юж­ные границы были Столь часты (с 1511 шо 1550 год совершено 43 набега,), что в 1559 году правительство задумало «где пригоже ‘города ’поставити» на До’ну. С этой целью весной 1559 года царь заключил >с Ливо­нией перемирие, имея намерение подыскать для этих городов іместа. Но поход Адашева в ‘Крым отвлек силы и средства. За (время Лив’онской войны татары более 20 раз совершали опустошительные набеги на русские границы. Дабы своевременно предупредить их приход (И їв целях •совершенствования сторожевой и до — зор’ной службы, 16 февраля 1571 года был издан указ «О сторожевой и станичной службе». Это был, по сути, первый устав русской армии. Но вновь созданная служба, ‘начальником которой стал ‘князь М. И. Воро­тынский, не смогла предупредить (Прихода. татар, в ре­зультате чего Давлет-Гирей дошел до Москвы и сжег ее. ОпасаяСь но’вого прихода татар, осенью того же го­да решено ‘было выжечь степь. Ее жгли и под :Воро‘не — жем. /Приход татар в 1572 году был для них роковым, им ‘было нанеСено близ деревни Молоди в 45 «ило’мет — рах от Москвы ’сокрушительное поражение.

В феврале 1574 года сторожєівую службу (возглавил новый начальник — князь Н. Р. Юрьев. Он іпроизвел ряд изменений в ней. С (15 марта, 1576 года была вы­ставлена новая сторожевая станица на Дону на устье Богатого Затона, вместо прежней на «усть Толучеева», ставшей к тому времени известной крыМцам и но­гайцам.

Несмотря на трудности обитания в «поле», бегство крестьян на Дон усилилось. Объясняя причины своего ухода в казачество, крестьяне отмечали: ‘«бегаем мы

‘из государства Московского из работы вечные, из хо­лопства невольного, от бояр, от дворян государевых… ибо на, Руси не почитают нас и за л с а смердящего».

Станичный голова на. Богатом Затоне В. Г. Биркия в 1579 году обнаружил в «поле» новую сакму, по ко­торой та. тары тайком пробирались на Русь. Это была та’к называемая Кальмиуеская сакма. Ногайские тата­ры этой дорогой выходили на речку Быструю Сосну.

Примерно в тех же местах проходил Муравский шлях, путь движения крымских татар. Соединившись с.’Ни[41]ми, они устремлялись «на Москву. Если города Алексия, Волхов, Орел, Кашира, Серпухов и другие обороняли юг страны от крымских татар, .то рязанские города Венев, Зарайск, Михайлов, Пронск, Данков, Ряж’ск и другие оберегали. границы -от ’ногайских татар. Каль — миусская сакма показала, что нужно искать новые места <под города-крепости, которые |бы прочнее охра­няли границу.

В 1583 году Грозный прекратил войну с Ливонией, длившуюся 25 лет, и обратил свой ззор на юго-восток страны, решив возвести там несколько крепостей. «На Дону на Воронеже, не доезжая Богатого Затона два днища» решено было доставить ‘сторожевую крепость. На ее строительство выделено 40 тьгсяч рублей золо­том. Назначение царева трада не только оберечь «но­гайскую сторону» — на Ьосток ют Дона, но и «крым­скую» — <на. запад от Дона.

Перво’строктелями ‘воронежской крепости были воевода С. Ф. Сабуров (1551 —1601), осадным головой уроженец Каширы И. Н. Судаков-Мясново (4543 — после 1605) и казацким головой уроженец Рязани

В. Г. Биркин ;(1547—1595). Автор ідвухтомного исто­рического исследования «История казачества» Е. П. Са­вельев считал, что власть каза’цкого головы распрост­ранялась на всех донских казаков, «хотя последние этой власти «не только не признавали, но даже и не ‘подозревали, что qua существует». В июле 1585 года с («выселенцами» из городов Венева, Данкова, Пронска, Михайлова, Ряжска, Рязани, с мастеровыми людьми Тулы, Костромы и Шацка, с отрядом стрельцов, каза­ками, пушкарями, обозом с (продовольствием и снаря­жением, семьями лервостроителей, а также с «посо — хой» (отрядами крестьян) прибыли они на Воршеж. избрали место «угожее городу», и приступили к воз­ведению крепости *. Она была возведена в короткий срок (за два-три мес>Ла) и превращена в столицу донского казачества. Отсюда отныне ъорсшежский вое — шода должен ‘был управлять своевольными людьми на

Дону. [42]

Место под город и воеводскии двор (между улица­ми Володарского и Севастьянов. ским спуском) ібьіло избрано неспроста, это было старое городище*, где в древние, летописные времена находилась Онуза (Ор — тенхузин, Орнач, а в золотоордынСке время—Карасу). Все они представляли собой русское поселе’ние — Во­ронеж. Поіслє освещения соборной (городской) церкви Благовещения 25 марта 1586 года в Москіву было послано сообщение о начале функционирования возоб­новленного города іВоронежа. В тот период вокруг него были учреждены 12 с. торож, удаленных от 4—5 до 50—100 ®ерст как на «крымскую», так и «ногай­скую» сторо’ну. ,0 том, что город строился на ‘старом городище, /свидетельствовали время от времени. появ­лявшиеся провалы в пустоты подземных ходо(в. В древ­ности жителя использовали их, уходя от врагов в близ­лежащие леса или ^овраги. Другим важным аргумен­том постоянного проживания коренных жителей. в этом месте служил такой демографический факт, как фами­лии аборигенов, зафиксированные при переписи (мо­сковским писцом Григорием Киреевским в 1615 году (через 30 лет ‘псісле івозведения крепости). Среди жильцов русского происхождения часто упоминались та’кие фамилии, как Петро Казаринов, Лёвко Казари — ‘нов, сын Енина, Филат Дивансщй, Тива Гарзи’н, С’улеш Андреев, Игнаш Татарщюв, Ивашко Шайдуров, Улан — ко — Собырев, ‘Ф. илка Фалеев, Сенка Ногайцев и казац­кие имена и прозвища: Вострая Игла, Широкие Шта­ны, Ка’менное Ожерелье, Фирсик Разбойник, Вострый

Глаз, Пробитый Лоб, Кого’лет, Кр. ивопуск и другие. Веским доказательством беспрерывного существова­ния ‘воронежского поселения в послеордынское время «служили труды ‘историка В. ^Н. Татищева, фиксирую­щего -существованне этого города в 1496, 1549, 1551 гг. Такого же мнения придерживался знаток русской исто­рии, уроженец Воронежского края ;Н. И. Костомаров. В ^начале века он писал: «На юге… построены были

Ливлы, .возобновлены Курск їй Воронеж». «Возобнов­ление» Воронежа он ютносил к (1585 году.

Голова донских казаков В. Г. Биркин во> время по­сольской миссии к донцам в 1594 году составил «Роспись :казачьим городка^м, которые стоят на Дону с верховья от воронежских вотчин» (За этот документ Василий Григорьевич, видимо, и — пострадал, так как не вернулся из той поездки.) :На Доіну он зарегистри­ровал 36 казачьих городков, на Хопре — 4 и на Мед­ведице — 3. Ниже столицы донских казаков Раздоры имелись городки Баты, Семикоры, Бесергенев, Маночь, Черка-сской, Нижний городок, отстоявший от Азова в 20 верстах. :В тот период этим документом донские казаки были разделены на верховых со столицей в Воронеже и на низовых с главным штабош управле­ния в іРаздорах. Кроме этих городков на обширной территории Войска Донского от Воронежа до Нижнего Дана во множестве существовали зимовища, юрты и просто шалаша, где донцы находили для :себя приют на время зимы. С наступлением тепла, и ‘весенних дней они уходили *в поход, на — поиск военной добычи.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Раскрывая суть исторического процесса, советский писатель Юрий Трифонов образно заметил: «История полыхает как громадный костер, и каждый. из на:с бросает в него свой хворост. Каждое (поколение дает. пищу его пламени. И свет костра высвечивает ‘не толь­ко само прошлое, его историю, но и попытки скрыть, утаить, перевести в забвение какие-то части, а то и ‘целые о’бласти этого прошлого».

Мы с вами прошлись по затаенным тропинкам ты­сячелетней истории воронежского региона ‘сквозь пе­лену веков, пытаясь взглянуть на таинственный и загадочный Воронеж. Насколько это удалось нам, су- дугть читателю. Тайна, истории города началась с на­звания реки, имя которой появилось еще ‘в. праславян — ское время. Это имя перешло на название города. Это обстоятельство часто. наводило исследователей на не­доуменные вопросы: о городе или реке идет речь? И по сей день это вызывает горячие споры. .Более в’сего вы­зывает пересуд местоположение древнего города, хотя арабские купцы и путешественники, посещавшие эти места, уверенно твердили, что на восточных пределах Руси имеется русский город Вантит (Вайт, Вабнит). Они оставили подробное описание быта, нравов, рода занятий жителей города. Ученые вно’вь заспорили, от­нося этот город даже в район Киева. (Но благо что Киев находился не на пределах Руси, а в центре ее.) Академик Б. А. Рыбаков размещал этот город нл Михайловском кордоне, называя междуречье Дона.— Воронежа «воронежским узлом». Он їпра’в в том отно­шении: как же можно. пренебречь .тысячами могильных холмиков, разбросанных по правобережью реки Воро-

неж на северной оконечности города? Они таят в себе множество неразгаданных. тайн.

В 1177 году русские летопиіси вновь упомянули реку Воронеж и го’рода, расположенные на правом. бе­регу. Они указали место, куда бежал князь Ярополк Ростиславович, в котором он «прехожаще от града вэ град». И вновь историки и краеведы заспорили, ста­раясь найти таинственный и загадочный летописный Воронеж. Отдельные из них местоположение его ука­зали в районе Липецка. Л о большинство краеведов прочно стоит на Позициях расположения того города 6 пределах современной городской черты. Воронежские историки, в том числе и археологи, находя дре’вние городища близ Воронежа, предполагают в них летопис­ный город, как это было с раскопками Семилукского городища (уж слишком велико было желание найти этот город).

Определенная часть историков и краеведов серьез­но верила (и продолжает верить), (что после монголо­татарского нашествия город Воронеж перестал суще­ствовать, а весь регион запустел и стал Диким полам. Эта точка зрения неверна. Воровеж’ский край был вла­дением золотоордынских ханов, а правобережье реки Воронеж вплоть до рек Вороны и Хопра (что летописи означают местом городов Червленого Яра) служило бу­ферной зо’ной для русских княжеств. Центром зоны являлся город Карасу • (так он назван © персидских источниках), на европейских картах этот город фигу­рировал под именем Воронеж. В этом ‘еще — одна загад­ка отечественной истории.

В рабоіте «Древняя Российская Вифлиофика» исто­рий В. Н. Татищев фиксирует Воронеж и ‘в более позд­ние времена (до построения крепости в 1585 году), а именно в 1496, 1549 и (1551 гг.,

На наш взгляд, Воронеж существовал более тысячи лет, в разные времена, меняя свое название. (Местопо­ложение «го ^— современная университетская горка, ■из-под которой бьет источник. Здёсь на вершине горки в 1585 году была возведена сторожевая крепость.

Прекрасный знаток края историк JI. Б. Вейнберг, в книге ;«Очерк замечательнейших древностей Воро­нежской губернии» (1891 /Г.) подчеркивал древность обитания этих мест, где каждый холм, ложбина, ,мыс хранили загадки и тайны. Он. приводил слова дачни­ков, удивлявшихся тому фактору, что «где ни вскоп — нешь, все зола да зола». Города и ‘поселения вокруг Воронежа горели неоднократно. Но всякий раз они воз­рождалась. .Сам историк с ‘гореїчью восклицал: «Исчез народ, здесь обитавший, оставив по себе одни лишь предания, но памятники его пребывания уцелели».

Данные археолоши свидетельствуют, что население гоїродоїв «а правобережье реки Воронеж было неодно­родным. Земледельцы свободно уживались здесь с <о — чевниками, переходившими к оседлому образу жизни. И э’тому факту есть реальное объяснение. Ведь река Воронега выступала далеко в степь и об этот оазис разбивался не один вал этнических нашествий, катив­шийся по Великой степи.

Историческая память города. Воронежа хранит в себе еще множество неразгаданных про;блем, постиг­нут» которые — задача каждого воронежца. Ведь «че­ловек, проживший без знания истории свою жизнь, обладает лишь опыто(м одного поколения (опытом своей краткой жизни). Человек же, знающий историю, суммирует їв себе опыт множества поколений», — под­черкивал Валентин Пикуль.